Татьяна Сергеевне Чернопащенко родилась и всю жизнь свою прожила в деревне Терехово, расположенной в тесном кольце московских городских кварталов.

И хотя Терехово давно вошло в черту города, горожанкой так и не стала, и Москву современную не любит. Здесь, на земле, у реки, и воздух чище. Конечно, не очень весело на старости лет жить в доме с удобствами восемнадцатого века. Хорошо, сын Александр, инженер, человек мастеровитый, соорудил центральное отопление от котла, вмонтированного в русскую печь, воду из колонки провел в дом, нагреватель поставил. В лютые морозы, когда уличные колонки замерзают, соседи приходят к ним за водой.

Дом, построенный сразу после войны, не видел ремонта несколько десятилетий. Но не из-за нерадивости хозяев. Приказом московского градоначальника деревня определена под снос. Вместо нее здесь обещают построить детский городок чудес, о чем свидетельствует камень, установленный на улице Нижние Мневники, и поле для гольфа вместо теплиц и капустных грядок. Стремительный поток автомобилей перерезает тихий остров, на котором время словно бы остановилось. Благоустройство в деревне запрещено. Но постановление о сносе вышло больше 10 лет назад, поэтому жители, кому позволяют средства, вопреки указам потихоньку обустраивают свой быт. Кто-то заменил протекающую крышу новой. Их за это по судам затаскали, вынудили подписать бумагу, что при переезде не будут претендовать на компенсацию затрат. А у Татьяны Сергеевны с сыном уже нет ни лишних денег, ни нервов, чтобы бороться за свои права. Решение о переселении жителей приняли в навале 1990-х, когда в соседних Крылатском, Митине, Кунцеве и Мневниках началось жилищное строительство. Уже переселили 60 домов. Осталось 34. Но тут дело застопорилось. Из-за произвола чиновников квартиры, которые дважды выделялись оставшимся в деревне семьям, давно проданы совсем другим людям. Один местный ветеран Великой Отечественной пошел спросить, когда же его переселят. И узнал, что уже получил новую квартиру! Ему даже показали смотровой ордер с его подписью. Ясно, что пенсионер обнаружил в «своей» квартире чужих людей.

По всем законам земля, на которой стоит дом, должна принадлежать хозяевам. Предки Татьяны Сергеевны жили здесь со времен Ивана Грозного. Они были вольными крестьянами, выращивали овощи и поставляли к царскому столу налима. От старинного названия этой рыбы – «мни» – происходит название соседней деревни Мневники. Но теперь излучина Москвы-реки объявлена особо охраняемой зоной, на ней запрещено строить жилье. Кто-то поджигает дома в деревне, чтобы скорее расчистить место. Татьяна Сергеевна справедливости от чиновников уже не ждет. Она ждет чуда. Одна надежда на Бога. Она снова и снова перечитывает историю о том, как Моисей обещал фараону, что, если он отпустит народ Израиля на свободу, града, уничтожающего посевы на полях, больше не будет. «Дабы ты узнал, что Господня земля» (Исх.9: 29).

В детстве бабушка водила Таню в церковь Рождества Богородицы в Крылатском. Крылатского моста тогда и в помине не было, Москва-реку переходили вброд. Вода пятилетней Тане была по пояс. От берега начинались цветочные луга, Таня собирала букеты. Пока бабушка молилась, девочка рассматривала росписи на стенах – одежды святых трепетали в зыбких отблесках лампадок из цветного стекла. Дома у них тоже были иконы.

Советская власть вольных крестьян согнала в колхозы. Токаревым – девичья фамилия Татьяны Сергеевны – оставили 50 соток. Картошки накапывали до 100 мешков. Когда дочерям нужно было купить обновки, отец грузил на полок мешки с картошкой, запрягал колхозную лошадь и ехал на Тишинский рынок. Таню, младшую, брал с собой – чтобы сторожила мешки от воришек, пока отец торговал.

Когда началась война, отца призвали строить окопы под Москвой. Таня, окончив 8 классов, поступила на двухгодичные курсы чертежников. Чудом туда попала. Мама Таниной подруги носила по местам молоко. На Филях у нее был клиент – главный конструктор завода имени Хруничева, где делали самолеты для фронта. Женщина поделилась с женой конструктора своей заботой: «Не знаю, куда Нинку девать. На завод берут только с 17 лет, а ей только 15». Та предложила: «Так пусть идет на чертежно-конструкторские курсы. Закончит – муж ее к себе в отдел возьмет, ему требуются чертежники». Заодно с Нинкой пристроили на курсы и Таню.

Таня успешно окончила курсы и была принята на работу в конструкторское бюро, которое выводило в серию разработки авиаконструктора Туполева. Начальник у нее был грамотный, толковый специалист, но по характеру грубый и вспыльчивый. Никто с ним работать не хотел. Таня сначала плакала, а потом привыкла и научилась с ним ладить. «Господь меня вел», – уверена она. Начальник быстро понял, что новая сотрудница – настоящее сокровище, и когда ее пытались сманить в другие КБ, убеждал остаться – хитростью, уговорами, повышением зарплаты. Таня оказалась не только талантливой и трудолюбивой чертежницей, она нередко подсказывала инженерам правильное решение. Ее звали, когда на завод приезжал Туполев, чтобы проследить, как продвигается создание запущенного в серию самолета. Ей приходилось исправлять и даже полностью переделывать неграмотные, сделанные в спешке чертежи главного КБ. Она лучше всех делала эскизы проблемных узлов и деталей в цеху, забравшись в кабину или на крыло «изделия».

Татьяна шла на завод, как на праздник. Проработала на одном месте 40 лет, и все эти годы ее портрет не сходил с доски почета. Сын Саша по ее стопам поступил в техникум, окончил вечерний институт при заводе, запускал космические корабли на Байконуре.

На Хруничеве работали многие жители Хорошево-Мневников и Терехова – только через реку переправиться. Зимой рабочие переходили реку по льду, летом действовала лодочная переправа. Хуже было весной и осенью – приходилось ездить кругом, на автобусе до Красной Пресни, оттуда трамваем до Филей. Дорога в объезд занимала два часа. Автобус, похожий на паровоз (у него вместо бензинового мотора был газогенератор с дровяной печкой и дымящей трубой на крыше), приходил в Терехово уже набитый. Те, кому не удавалось сесть, шли к переправе. За двадцатиминутное опоздание на работу во время войны могли посадить в тюрьму. Поэтому рабочие, чтобы успеть к началу смены, набивались в лодку так, что она порой не выдерживала и тонула. Весной штурмовали реку по ледоходу. Сколько народу погибло тогда на Филевской и Кунцевской переправах!

Весной, когда посередине реки еще стоит крепкий лед, а по закраинам уже течет вода, переходили по льду разутыми. Пусть скользко и холодно, зато сапоги сухие останутся. На берегу Татьяна растирала ноги полотенцем и бежала в гору, чтобы согреться.

Однажды в начале марта Таня договорилась идти домой с подругой Машей. Поодиночке через лес девушки не ходили – могли ограбить и убить. Рабочая смена закончилась на час раньше, люди успели пройти засветло, кто-то поехал кругом. Уже стемнело, но девушкам очень хотелось скорее попасть домой, и они спустились к реке. Хотя возле перевоза горели фонари, отражаясь в реке, но он не могли разглядеть, там лед, или вода. И тогда Таня предложила Маше: «Давай молиться». Маша, раздраженно хмыкнув, подошла вплотную к реке. Она была не из трусливых, но купаться в ледяной воде не хотелось. Таня, сложив руки на груди, умоляюще поглядела на темные облака: «Господи, помоги нам переправиться через речку!» И тут же почувствовала, будто кто-то ее толкает. Но не к реке, а вдоль по берегу. И услышала чей-то голос, сказавший: «Иди к водокачке». Она знала, что там немного мельче. Маша голосов никаких не слышала и стала спорить – зачем к водокачке? Какая разница, где переходить? Но все же пошла следом за подругой. Поравнявшись с водокачкой, Таня ступила на лед. Сердце выпрыгивало из груди от страха. Она бормотала: «Помоги нам, Господи, благослови!» И только тогда делала следующий шаг. Увидев, что лед держит, Маша тоже осмелела и пошла вперед, сообщая подруге: «Справа полынья! Слева!»

Утром Таня повела к реке подругу Нинку. Они увязались за группой тереховских парней, которые тоже не смогли сесть в автобус: «Вчера нас с Машкой Господь провел! Может быть, и сейчас проведет!», – убеждала Татьяна Нинку, с ужасом глядевшую на ледяной затор. Ночью река вскрылась, но парней это не остановило. Они ловко перепрыгивали с льдины на льдину, радуясь приключению. Следом за молодежью пришли на перевоз дядя Егор с женой Аннушкой, прихватив бидоны с молоком, которое носили продавать на Филях. Таня крикнула: «Дядя Егор, благослови!» И ступила на шаткую льдину. Ребята показывали ей, куда ступать, старались подогнать льдину покрупнее. Таня прыгала и кричала от страха. У самого берега упала, ее выволокли за руки промокшую и продрогшую. А на том берегу дядя Егор и Аннушка стояли на коленях и молились Богу. Когда все переправились, дядя Егор закричал: «Ребятёшки! Не ходите вечером сюда!» И кулаком погрозил.

Татьяна Сергеевна рассказывала мне свою историю так подробно, словно это случилось вчера: «Я сейчас оглядываюсь на свою жизнь – сколько же было всяких переживаний, и в личной жизни, и Саша часто и тяжело болел, но Господь меня как-то выводил. Я даже не осознавала, что это Господь, даже не благодарила, но Он все равно вел меня. Ведь если бы не Господь, мне бы ни за что не справиться!»

Мама Татьяны приняла крещение в церкви адвентистов в 1948 году. По соседству жили еще несколько верующих сестер – тетя Аня, тетя Саня, тетя Маня и тетя Паня, отсидевшая в тюрьме за веру. Они приходили к Токаревым по пятницам, молились, пели, читали Библию. Старшая сестра Надя с ними. Татьяне мама мало уделяла внимания, в церковь с собой не брала, душевных отношений у них не было. Библию Таня читала тайком от мамы. Вот внука Сашу, который рос без отца, бабушка любила и в церковь водила. Саша, единственный мужчина в семье, быстро повзрослел и старался помогать по дому.

Тетя Аня дома собирала у себя дома молодежь. С ее дочерью, Тамарой Ястребцевой, работавшей медсестрой в Боткинской больнице, Таня стала ходить в церковь. Таня любила бывать у Ястребцевых, тетя Ане очень хорошо Библию знала, с ней можно было поговорить по душам, как с мамой. Мать приносила домой уроки Субботней школы, напечатанные на машинке, утренние чтения. А вскоре Таня сама могла объяснять другим, что они не понимали. Тогда была шестидневная рабочая неделя, и Татьяна охотно брала подработку сверхурочно, чтобы получить выходной в субботу и пойти в собрание.

У тети Пани с дядей Мишей не было детей, они приглашали к себе в Покровское-Стрешнево молодежь, особенно в августе, когда у них в саду яблоки поспевали. Многие ребята через их теплый дом пришли тогда к Богу, в том числе и Толя Карамнов, за которого вышла замуж Тамара Ястребцева. Зимой ходили кататься на лыжах на Крлытские горы, летом купались в Москва-реке. А Таня пошла за неверующего и нелюбимого. Коля, с которым раньше дружила, уехал служить по вербовке МГБ за квартиру и долго не давал о себе знать. Его мать ходила получать его зарплату по аттестату и уговаривала Таню подождать, не выходить замуж. Таня ждала жениха три года и не дождалась. А Володя парень был видный, красивый, все умел делать и красиво за ней ухаживал. И Таня согласилась, боясь засидеться в девках... Они с Володей поженились в октябре, а в мае вернулся Коля. Они встретились, проговорили несколько часов. Он умолял ее развестись и пожениться, видел, что Таня его по-прежнему любит. Его даже не смутило, что она была беременна.

Таня надеялась, что у них с Володей получится. Они вместе строили себе отдельный дом на их участке – муж кирпичи кладет, жена раствор замешивает. Религию он не признавал, и Таня перестала ходить в церковь, чтобы с ним не ссориться. Он любил выпить, погулять в шумной компании. Таня терпела. Но когда оказалось, что супружескую верность он тоже не считает добродетелью, ее терпению пришел конец.

Однажды ей приснился сон. «Как будто я, возвращаясь домой с работы, подошла к речке, а перейти не могу – перевоза нет. Река бурная, волны одна на одну, деревья качаются от сильного ветра. Господи, спрашиваю, что же мне делать? А Господь говорит: «Иди!» И вдруг вижу – река раздвинулась и я, как евреи в дни Исхода из Египта, пошла по сухой дорожке. Перешла на другой берег, а там стена отвесная, глинистая. Я бегаю по берегу – подъема нигде нет. Только ласточки летают и у них норки-гнезда в стене. Снова спрашиваю Господа: «Как мне быть?» Вижу сучок, засунула его в ласточкино гнездо, и по гнездам, как по ступенькам, вылезла наверх. А там стоит корзина, полная картошки, к ручке привязан ключ от комнаты моей – испачканный, взяться противно. Но я схватила ключ, руки выпачкала каким-то салом или плесенью... Оторвала ключ от ручки, в лопух завернула и пошла. Надо мною солнце светит, река бурлит, а тут жаворонки поют, и на мне полотняное белое платье, вырез мысочком, на подоле кайма с ромашками. Иду радостная, так мне хорошо!»

Баба Аня объяснила ей сон: «Вода бурная – это жизнь у тебя такая бурная, картошка – к слезам, а ключ сальный выбросила – так и нечего о нем жалеть. Но ты одна будешь». Так и получилось. Замуж Татьяна больше не вышла, хотя женихи были. Мысль о том, что у них могут быть еще дети, но ее ребенка от другого мужчины муж не будет любить так, как своих собственных, ее пугала больше, чем перспектива остаться одной. Она хотела, чтобы сын вырос хорошим человеком, верным, честным, непьющим. По ее наблюдениям, такими были только верующие люди.

В церкви ей нравилось: «Проповедник Григорьев такой приятный старичок был! Носил байковую рубашечку без галстука, простой и добрый. Я его раза три слушала, а потом он умер. Еще были у нас проповедники Галаджев и Мельник. Помню Павла Андреевича Мацанова и его жену Анну Григорьевну. Павел Андреевич после служения выходит к народу и к нему все обращаются с вопросами, просьбами. Он всегда всех выслушивал, со всеми разговаривали. Григорьев был народный, простой, а Мацанов интеллигент, добрый и грамотный. Если просишь о чем-то, он всегда старается сделать. Хором руководила Елизавета Терентьевна, а дочка ее Маша на фисгармонии играла».

Как-то раз, в конце 1990-х, к Татьяне Сергеевне пожаловали неожиданные гости. Молодой человек по имени Роман вместе с сестрой из церкви навещал ее больную соседку, Наталью Генералову. Та рассказала ему, что на той же улице живет еще одна верующая – Надежда Токарева. Наталья не знала, что Надежда лежит в больнице, и Роман застал дома только ее младшую сестру Татьяну Сергеевну. Она пригласила Романа и его спутницу попить чаю. Зашли на минутку, а проговорили несколько часов. Татьяна Сергеевна обрадовалась возможности обсудить интересовавшие ее вопросы по Библии. Роман удивился, обнаружив, как хорошо Татьяна знает Писание. «Приходите в церковь, – сказал он тогда. – Вам даже готовиться не надо. Обещаю, вас примут сразу». Татьяна Сергеевна горестно вздохнула: «Я столько раз отступала от Господа. Разве он меня теперь примет?» Роман уверял ее, что Господь привлекает грешников, любит и прощает их.

Татьяну Сергеевну тянуло к Богу. Она читала и перечитывала христианские книги, которыми набиты были ящики комода и шкаф. Искала в Библии совета, пытаясь понять, что происходит в ее жизни. Она многое пережила и повидала, а боялась больше всего одного – что люди, которым она доверяет, обманут ее. Не могла простить нелюбовь матери, предательство мужа. Казнила себя за то, что не дождалась Колю, который без нее так и не обрел счастья. Татьяну Сергеевну радовало, что сын Александр разделяет ее интерес к Библии и старается освобождать субботу от повседневных занятий для поклонения Богу. Он с удовольствием ходил в детстве в церковь с бабушкой. Татьяна Сергеевна переживала, что учеба, работа, командировки, семья отвлекли его от веры. Но сын, оказывается, никогда не переставал верить. Когда его подкосила болезнь, когда остался один, без семьи, Александр все чаще стал обращаться к Богу. Он обрадовался, когда мать предложила ему пойти вместе в с ней в церковь. Они были в собрании раза два, Татьяну Сергеевну разочаровало, что все теперь не так, как в годы ее юности. И все же, как только подходила суббота, ее снова тянуло туда, где звучали гимны о Божьей любви, и слова, вселяющие надежду на лучшее.

Осенью 2010- го Александр решил принять крещение. Она уже не выходила из дома, в церковь пойти не могла, но была счастлива, что Бог услышал ее молитву, и подробно расспрашивала обо всем, что происходит в общине. На церковном совете перед крещением он спросил пресвитера Романа Земцова, помнит ли он Татьяну Сергеевну из деревни Терехово? Пресвитер вспомнил женщину, которую посещал 12лет назад: «Так это ваша мама? Она же тогда уже была готова к крещению!» И пастор велел Роману: «Ну, раз вспомнил, то вспомни молодость. 20-го числа подашь машину к дому и привезешь ее сюда, на крещение».

Татьяна Сергеевна, узнав, что ее ждут в церкви, обомлела: «Я столько лет противилась Господу! Неужели Господь позволит мне креститься? И Ромка приедет!» Всю неделю готовилась – то Библию листала, то кофточки выбирала.

Это была самая удивительная суббота в ее жизни. «Я как будто летала!» – рассказывала она мне. Ее внесли на руках в бассейн, а потом пронесли через всю церковь и засыпали цветами, словно кинозвезду. Пение хора казалось ей ангельским. Ее обнимали и поздравляли. Татьяна Сергеевна чувствовала себя юной и легкой, как в том сне, когда шла по цветочному лугу и в небе пели жаворонки. И даже ситуация с землей, на которой прожила всю жизнь и которую у нее отняли, уже не кажется ей безысходной. В свои 85 лет Татьяна Сергеевна Чернопащенко учится доверять Богу и ничего не бояться.

 

Елена Копылова