Поздно вечером обе семьи собрались на кухне. Колька и Антоша возились на полу со своими игрушками. Старшенькая Лиза, с очередной книгой в руках, пристроилась возле ещё не остывшей печки.

Семёнчик довольно чмокал соской и ловил висячие игрушки в своей кроватке. Взрослые – бабушки Ида и Нина, Володя и Дора сидели молча за столом. Завтра Иде и Доре, согласно распоряжению властей, надо было идти на сборный пункт. Уже сегодня необходимо принимать решение: как быть? Тяжёлую молчаливую обстановку нарушила бабушка Ида:
- Я думаю, что мы не должны нарушать приказ новой власти. В конце-концов, немцы это культурная нация, – выразила она своё мнение. - Так мы, таки да, будем жить в Германии. Ну и что? Сейчас туда едут тысячи людей. Я сама видела снимки в газетах. У них у всех такие счастливые и довольные лица.
- Что ты говоришь, Идочка? – возмутилась бабушка Нина. – Это туда ехали первые ещё в начале. А сейчас, сама подумай, ну кто туда может ехать добровольно? Разве что какие-то байдуки?
- Но они же написали, чтобы люди брали с собой тёплые вещи и драгоценности. Это очень похоже на переселение, - не унималась Ида, - так уже когда-то было.
- Кому ты веришь, Идочка? Ты только посмотри вокруг себя. На улицах валяются не захороненные трупы, расстрелянные в назидание другим. В конце-концов, ты подумала о детях, о Володе? А грудной Семёнчик?

Фото 10. Расстрелянные на Лукьяновке только по подозрению в диверсии.

- У меня нет доверия к тем, кто начал эту вероломную войну, - рассудительно произнесла Дора. - Ещё вчера они учились в наших военных академиях, а сегодня уже наши завоеватели. Добра от таких ждать нечего.
- А может быть всё это закончится благополучно. Я уверена в том, всё продлится недолго. Мы вернёмся назад и будем опять все вместе, - слабо возразила Ида.
- Мама, ты как хочешь, а я больного Володю одного с детьми здесь не оставлю, - со свойственной ей пылкостью заявила Дора. – Я не поеду ни в какие Германии.
Володя молча сидел за столом, наклонив голову, не вмешиваясь в спор женщин. Впервые в жизни ему пришлось столкнуться с разделением людей на нации. До этого вопрос национальности в его семье никогда не поднимался. Никто из них не задумывался о том, кто есть кто. Даже тогда, когда у них родились дети, то вопрос не стоял, какую указать национальность. В метриках записали национальность по отцу, как тогда было принято – украинцами, хотя Володя был чистый русский. Он очень любил свою жену и детей. Это чувство даже как-то придавало ему силы бороться со своим тяжёлым недугом. Володя никогда не задумывался над тем, кто по национальности его жена. И вот теперь коричневая чума фашизма пыталась влезть грязным сапогом в чистые любящие сердца Володи и Доры. Его поставили перед выбором. Он поднял голову, обвёл всех взглядом и произнёс:
- Между прочим, я обратил внимание на то, что это распоряжение без подписи. Мне непонятно, кто написал эту филькину грамоту? Кто издал этот приказ? Почему я должен слепо подчиняться этой сомнительной бумажке?
Затем встал и, что для него было совсем необычным, шарахнул кулаком по столу и решительно заявил:
- Вы никуда не пойдёте! Я вас не отпущу.
Володя прекрасно знал, что обвинять власти в написании «филькиной грамоты» слишком слабое оправдание. Он решил для самого себя уцепиться за описку в приказе, распыляясь ещё больше:
- Такой улицы – Докторовская, я в Киеве не знаю. Даже правильного адреса не указали. Мы не будем подчиняться приказам власти, которой не существует.
- Правильно, - сказала бабушка Нина, - а завтра я вас спрячу в своей комнате, на антресоли. У меня никто проверять не будет. Мой Микитка, наверное, числится у них как судимый за политику. Он теперь, наверное, у них вроде бы как свой. Хоть какой-то толк будет от его болтовни и частушек.
- Но они же могут забрать детей! – с ужасом сказала Ида.
- Нет, детей не заберут, - возразил Володя. - В детских метриках записано, что они по национальности украинцы.
Дора хотела сказать, что в метрике ещё есть и национальность родителей. Советская власть ревностно следила за этой злополучной пятой графой с особым усердием. Но она сдержалась, чтобы не накалять и без того нервную обстановку. «Пусть будет так, как будет», - решила она.
На таком шатком решении и остановились.

Продолжение Следует

Сергей Горбовец

^{*Дин М. Коваль
**Википедия, 1941 год, Киев.
***Газета «Крещатик» от 29 сентября 2001 года}