Это был один из редких спокойных вечеров в моей комнате, без сотрясающей стены музыки, сигаретного дыма и водки.  Чайка уехал, но несмотря на полную тишину я все никак не мог уснуть.

Мое сознание будоражили вопросы: Что есть у меня в жизни? Какое будущее ожидает меня? Придет ли когда-нибудь Мессия? Если нет, чего или кого я ожидаю? Какие у меня  есть на данный момент основания не верить пророчеству из 9 главы Даниила?

Я ожидал, что приход Мессии разъяснит значение сложных для меня библейских отрывков, но как быть, когда Он не пришел? Кто даст мне объяснение, и существует ли другое объяснение пророчества о Мессии вообще, раз текст так определенно говорит, что Он будет предан смерти прежде разрушения храма?

Но как это может быть, что в течение многих столетий такие великие раввины как Раши, Меймонид и другие не могли открыть значения 9 главы Даниила? Как могло случиться, что Талмуд ни одним словом не объясняет его? Напротив, вместо того, чтобы прокомментировать этот отрывок, он произносит страшное проклятие на того, кто попытается рассчитать период в семьдесят седмин. Не пытались ли они скрыть что-либо? И почему в синагоге запрещено чтение 53 главы Исаии?

С другой стороны, не сложно понять, почему Меймонид и другие раввины средних веков не могли поверить в то, что Христос был Мессией, глядя на то, как люди, называющие себя христианами, жестоко преследовали евреев, да и не только их, во имя Христа. Мне приходилось читать о том, что Раши поначалу верил в то, что 53 глава Исаии говорила о Мессии, но после Крестовых походов напрочь отказался от этой веры. Я бы мог понять, почему он сделал так.

Но, опять же, христиане, называвшие себя Адвентистами Седьмого Дня имели вполне логичную и ясную весть.  Она заключалась в том, что многие христианские церкви отступили от чистоты апостольского учения. Это очевидно было так. Все апостолы были евреями, и, кроме того, у меня сложилось мнение, что Новый Завет не отвергает закона, включая празднование субботнего дня.

Я перебирал в памяти различные беседы с Олегом и Толиком, беседы, которые поставили передо мной серьезные вопросы касательно греха и искупления. Вопросы эти теперь настойчиво заявляли о себе в моем сознании: Что мне делать? Как я могу искупить свои грехи? Должен ли я забраться на крышу общежития, поймать там пару голубей и принести их в жертву за грех? Это казалось абсурдным, но если не жертва, то кто понесет на себе мой грех? В 53 главе Исайи говорилось, что муж скорбей сделает это, но если я не принимаю этого мужа скорбей как своего Мессию, что мне делать с моими грехами?

Возражения Олега были правильными. Молитва Коль Нидре, которую мы пели в каждый праздник Йом Киппур, не могла разрешить эту проблему. Она представлялась своего рода ритуалом, который удовлетворял моим чувствам, но не реальности. Устраняла ли молитва грехи? Совершала ли она то, что требовала Тора? Если нет, то я оставался не прощеным грешником многие годы и самым серьезным образом нуждался в Ком-то, Кто мог освободить меня от моих грехов.

Что, если Христос действительно Мессия? - размышлял я. И что будет, если я приму Его? Что подумают обо мне другие студенты в ешиве? Я стану предателем - самое худшее, что может быть для еврея. Меня будут называть выкрестом - иудеем, принявшим христианское крещение. Выкрест - это позорное слово. Нам всегда говорили, что выкресты всегда были нашими злейшими врагами, худшими, чем иезуиты или инквизиция.

В то время как я боролся с этими, казавшимися неразрешимыми вопросами, другой голос неожиданно заговорил во мне, и он заглушал прочие мысли: "Взвесь все "за" и "против". Что для тебя важнее - искупление твоих грехов или то, чтобы тебя не звали предателем? И даже если ты примешь Христа, как Мессию, это не значит, что ты повернешься спиной к иудаизму. Ты же не собираешься придти в синагогу и сделать там что-либо грубое или оскорбительное. Это совсем не то, чего ты ищешь. Кого ты боишься ранить, принимая Христа? Разве это повредит раввину? Или Хаиму?  Как твое решение может быть в ущерб синагоге?"

"Твое решение - твое личное дело, - продолжал голос, - Это никого больше не касается. У тебя не никаких злонамеренных замыслов по отношению к кому-либо. Фактически, ты никому не  причинишь этим боль. Но если ты не примешь Христа и твои грехи не будут прощены, то сам ты пострадаешь! Даже если позже ты узнаешь, что Христос не Мессия, что ты теряешь сейчас, если примешь Его?"

Аргументы этого голоса были разумны и вески. Больше нечего было сказать. Я должен был принять решение, и я принял его. Я спокойно уснул.

Пробудившись через два часа, я чувствовал себя полностью отдохнувшим и бодрым. Быстро одевшись, я поспешил вниз, в маленькую комнату, где Олег и остальные мои христианские друзья , как я знал, собирались каждое утро в семь часов на молитву.

Удивление отразилось на лицах моих друзей, когда я вошел в комнату. Я никогда раньше не приходил на их утренние молитвенные собрания, потому что  все, что они делали на них, это молились.

 - Почему ты пришел сегодня так рано? - спросил Олег.

 - Я принял Его.

Олег, Николай, Толик и остальные переглянулись, но ничего не сказали.

 - Я принял Его, - повторил я.

Олег и Толик во все глаза смотрели на меня и, наконец, одновременно, с дрожью в голосе, переспросили: "Ты имеешь ввиду...Христа?"

 - Да, - ответил я.

Огромная радость вспыхнула в их глазах.

- Ты хочешь вместе с нами помолиться Ему? - спросил Олег.

- Да.

 Мы стали на колени. "Господь наш Иисус Христос, - молился Олег, -  благодарим Тебя, что Ты послал Духа Святого Саше, и привел его к истине Слова твоего, к принятию Тебя, как Спасителя и Искупителя. Аминь".

Впервые во время этой молитвы имя Иисуса Христа не заставило меня неприятно поежиться. Я действительно чувствовал себя обретшим Друга и уже не сомневался в том, что никогда не пожалею о принятом в эту ночь решении.

 

 

Продолжение следует

Яков Шульзингер

Изображение: Prayer. Public Domain