Когда долгожданный Мессия не пришел, я впал в глубокую депрессию. Подобного разочарования я еще не переживал - оно было намного горше рассеивания иллюзий относительно идей коммунизма.

Дни и месяцы протекали в каком-то сером тумане. Мне было трудно серьезно думать о чем-то, трудно учиться, трудно делать что-либо. Мессия не пришел, и трудно было понять, куда ведет меня жизнь.

В один из дней этого унылого времени мой приятель из числа христиан, Олег, заглянул ко мне в комнату и предложил поехать с ним в другую часть города по каким-то его делам. Я был рад пойти просто так, за компанию.

Мы сидели в автобусе, когда разговор перешел на привычную для нас религиозную тему.

- Интересно, Яша, что ты никогда не объяснял нам, как разрешаешь для себя проблему греха и искупления, - сказал Олег.

- Что ж, поскольку на сегодняшний день Храм разрушен, единственный путь получить искупление своих грехов - это искреннее покаяние, - ответил я.

- А что же делать с книгой Левит, которой ты старательно следуешь? - Олег открыл Библию и прочел: "... и возложит руку свою на голову жертвы всесожжения и приобретет он благоволение, во очищение грехов его; и заколет тельца пред Господом..."

- Смотри, - сказал он, - я делаю отсюда вывод, что во времена существования иудейского святилища грех переносился с человека на жертвенное животное. Это начало искупления. Затем, каждый день, согласно 16 главы Левит, грехи всего народа, вместе с кровью, переносились во Святое Святых, откуда раз в году удалялись вместе с козлом отпущения. Но ведь сегодня ничего подобного в синагоге не делается? Мы, как христиане, возлагаем свои грехи на Иисуса Христа, а на кого ты возлагаешь их?

Для меня это был тяжелый вопрос.  Я как-то  не думал раньше об этой проблеме и не знал, что сказать. Меня покорило то, что Олег так много знал о храмовом служении и о доктрине искупления из 16 главы Левит. Казалось, что он более осознает ее важность, чем я сам! Я поделился с ним содержанием молитвы Коль Нидре, которую мы пели в синагоге каждый год во время Йом Киппура:

«Все клятвы, обязательства, обеты и другие связывающие нас пред судом, которыми клялись, связывали себя и не выполнили от прошлого Йом Киппура до нынешнего, да будет благословенно настудление его – во всём этом мы раскаиваемся. Они полностью сняты с нас, не действительны и не связывают нас. Прости, Отец наш небесный наши долги и все грехи народа Твоего.  Все беззакония наши и долги пред Тобою да будут сняты с нас. Прими молитвы наши с милостью и очисть души наши».

Мне нравилось чувство внутреннего очищения, вызываемое этой молитвой,  но заданный Олегом вопрос показал, что Тора не предполагала такого пути искупления греха. У нас не было первосвященника и мы не приносили жертвенной крови - даже голубя, в то время как становилось ясно, что книга Левит требует принесения жертвы, на которую возлагались бы грехи.

Тем не менее, я должен был что-то ответить Олегу, и потому снова подметил слова Мемонида о том, что праведность достигается посредством соблюдения 613  мицвот и искреннего покаяния во дни Йом Киппура.

- Все равно не ясно, как это раввин Мемонид называет покаяние средством искупления, когда в Левит ясно говориться о том, что нужна заместительная жертва за всякий грех, - настаивал Олег, - кто замена твоей жертвы?

Мне было действительно не легко встать перед такой проблемой. Я рассчитывал, что приход Мессии разрешит все подобные вопросы, но Он не пришел. Когда Он придет - я не знал.

В тот полный отчаяния момент жизни с моих уст внезапно сорвались слова: "В чем сущность греха, Олег? Я имею ввиду в христианском понимании, потому что для меня грех всегда представлялся как нарушение одной из 613 заповедей. На меня всегда давила необходимость исполнять их, и я не знаю, что нужно делать если упустишь что-либо, хотя бы одну из них. Раввин этого никогда не объяснял.

- Грех, - сказал Олег, - по своей сути есть отвержение любви. Бог послал Своего Единственного Сына для того, чтобы никто из людей не погиб, но получил вечную жизнь. Он сделал это из-за любви, и всякий, кто отвергает ее - грешник. Любовь к ближнему и принятие его любви тоже очень  важны. Если ты отказываешься любить ближнего или принимать его любовь - ты грешник.

Ничего подобного я раньше не слышал. Такой взгляд о многом заставлял задуматься. Пока Олег ходил по своим делам, я усиленно раздумывал над тем, что он сказал: "Грех по сути своей есть отвержение любви - любви Бога и ближнего". Это, конечно, было нечто абсолютно не похожее на нарушение одной из 613 заповедей.

На обратном пути в университет один вопрос неожиданно возник в моем сознании и сразу же оказался у меня на языке? "Олег, как ты думаешь, я смог бы когда-нибудь стать христианином?"

Олег некоторое время молчал, как бы ища подходящие слова. Когда он стал отвечать, я заметил в его глазах слезы.

"Знаешь, мы молились о тебе каждый день. Вся наша группа, что собиралась в общежитии для изучения Библии. Я знаю, что Бог любит тебя и хочет спасти.  И я знаю, что Ему будет очень больно тебя потерять".

Мой прежний сарказм мгновенно исчез. Видя его абсолютную искренность, я, почти не веря себе, осознавал, что он настолько заботился обо мне, что думал о моей персоне каждый день и молился за меня! Такой любви трудно было противостоять.

Мы расстались, войдя в общежитие. Было уже поздно, но мне так о многом нужно было подумать. Слова Олега неотступно были в моем сознании: "Грех - это отвержение Божьей любви. Грех это отказ любить ближнего и принимать его любовь.

Мои христианские друзья так любили меня, что каждый день молились обо мне.  Никто столь сильно не любил меня, разве что родители. Хаим, Нафтали, Чайка и Илья были добрыми приятелями, но я понимал, что мы никогда не были  столь близки, чтобы я стал  частью их каждодневных мыслей, как, впрочем и они моих.

Не ожидал я подобного и от своих друзей-христиан. Но независимо от моих представлений, дело обстояло именно так, и это не могло не тронуть моего сердца.

 

 

Продолжение следует

Яков Шульзингер

Изображение: Kol nidre in the machzor of Worms. Public Domain