Я открыл книгу и прочел на титульном листе:

Новый Завет

Господа нашего

Иисуса Христа

Перевернув следующую страницу и взглянув на содержание, я задумался, что же почитать сначала.  Евангелие от Матфея не представлялось чем-то таким, во что мне хотелось бы вникнуть, потому что слово “евангелие” у меня ассоциировалось с православной литургией. Пропустив все четыре Евангелия, я встретил книгу под названием “Деяния Апостолов”. Я определенно не хотел ничего знать о деяниях этих предателей!  Мне уже достаточно было известно. Затем пошел целый ряд посланий Павла, этого архи-предателя[1]. “Да он немало написал писем”, - думал я, перелистывая послания к Римлянам, Коринфянам, Галатам, Ефесянам... Что такого важного в этих письмах, что христиане включили их в Библию? Создавалось впечатление, что они прямо-таки поклонялись этому Павлу. Я не мог удержаться от воспоминаний о пятидесяти четырех томах ленинских трудов.

Продолжая перелистывать страницы, я вдруг наткнулся на название, которое остановило меня: Послание к Евреям. К евреям? Как это может быть? Что вообще могли христиане сказать моему народу? Разве они не все сказали своим крестовыми походами? Мне было непонятно почему христианский Новый Завет содержит письмо к евреям. Тем не менее, искушение узнать, что Павел написал евреям было слишком велико, и я принялся читать.

Певые три главы, посвященные Христу показались мне навязчивым призывом верить в Него. Что? Неужели они действительно думают, что я вот так возьму и поверю? Почему я должен верить, только потому, что они так говорят?

Особенно раздражающими показались мне слова из третьей главы (тексты  7-9): “Почему, как говорит Дух Святый, “ныне, когда услышите глас Его, не ожесточите сердец ваших, как во время ропота, в день искушения в пустыне, где искушали Меня отцы ваши , испытывали Меня и видели дела Мои сорок лет”.

“Вот это да”! - подумал я, - они пытаются использовать Исход и события в пустыне против меня. Я знаю, что у евреев были проблемы с повиновением Богу в пустыне, но у этих христиан нет никакого права утверждать, что тот же самый голос Бога теперь просит меня верить во Христа, а если нет, то, значит, я ожесточаю свое сердце подобно евреям на пороге обетованной земли!” Меня крайне раздражало, что Павел пытается сравнивать неверие израильтян в пустыне с моим отказом поверить во Христа, как в Мессию. Я не видел никакой связи между этими вещами и негодовал на такую параллель.

Однако, несмотря на свой гнев, я продолжал читать послание к евреям и нашел четвертую главу более озадачивающей, чем раздражающей. Текст четвертый особенно привлек мое внимание: “Ибо негде сказано о седьмом дне так: “и почил Бог в день седьмый от всех дел своих”. Это совершенно сбило меня с толку. Как в христианском письме могут использоваться аргументы, основанные на Субботе? Дальше - больше: Павел не только цитировал Тору (Быт 2:2; Исх. 20:11), но в тексте девятом писал: “Посему для народа Божия еще остается субботство”. И конечно, я знал, что народ Божий - это евреи.

Изумленный, я не мог разрешить эту новую загадку. Либо Послание к Евреям противоречило всему Новому завету, либо Христос и Новый Завет не запрещали празднования Субботы.

Я помнил слова раввина от том, что христианские миссионеры, вручающие Новые Заветы евреям, желают, чтобы евреи отреклись от своей веры и перестали быть евреями. Но как эта книга могла заставлять меня отречься от моего еврейства, если в Послании к Евреям она говорила, что “народ Божий” должен продолжать соблюдать субботу? Но еще более непонятным оказалось то, что Павел сказал в конце четвертой главы: “Итак, имея Первосвященника великого, прошедшего небеса, Иисуса, сына Божия, будем твердо держаться исповедания нашего” (текст 14). А это как могло быть? Если бы сам Христос, думал я, услышал, что Павел называет Его еврейским Первосвященником, то Он, наверное, в гробу бы перевернулся! Я думал, что Христос был врагом евреев, и подобное название могло быть для него большим оскорблением. И потом, что имел ввиду Павел, говоря “будем твердо держаться исповедания нашего”? Ведь он был еврей и писал евреям, а разве нашим исповеданием не является иудаизм?  Если все это так, то как понимать слова раввина о том, что Павел был самым величайшим предателем еврейской веры? Если бы он пытался отвратить меня от еврейства, то зачем советовал продолжать соблюдать субботу и держаться моего исповедания?

Чем дальше я читал Послание к евреям, тем больше удивлялся. На страницах этого послания Павел продолжал все теснее связывать Христа с иудейским храмовым служением. В моем сознании это были несопоставимые вещи. Как мог Иисус Христос выполнять так много ролей в храмовом служении? Как Он, враг евреев, мог быть их Первосвященником? Казалось, что все эти беспокойные вопросы и идеи не стыкуются между собой, и где найти на них ответы, я не знал.

[1] По мнению многих современных раввинов. Как выразил это Исидор Эпштейн, влиятельный Лондонский раввин: «Апостол Павел является главным виновником в том, что учение небольшой кучки сумасшедших последователей Христа распространилось на языческий мир и стало источником мирового антисемитизма».

Продолжение следует

Яков Шульзингер

Изображение: источник