Продолжение. Начало здесь. На станции в районе взрыва уже работали пожарники, пытались гасить пожар водой, что в случае ядерного взрыва не срабатывало. При температуре горения, при которой плавился металл, вода мгновенно испарялась и превращалась в пар.

Меры не имели эффекта, молодые ребята, работавшие там, получали безумные дозы радиации убившие их затем в короткое время, но их жертвы были бессмысленны. Брат говорил: "мы все понимали что их послали на погибель".

Похожая ситуация была с песком у вертолетчиков. Первоначальный план гасить песком оказался плохой идеей, поскольку песок не поглощал радиацию, а также выяснилось что во время тушения песок в мешках влетал в жерло станции, от температуры мгновенно превращался в жидкое стекло и вылетал паром назад. После всех безуспешных попыток начали гасить свинцом. Реактор на тот момент полыхал уже 10 дней. Поначалу гасили слитками свинца, но позднее увидели что дробь эффективней, она успевала распределиться и заполнить пространство. Были использованы сотни тонн дроби, говорят со всего Союза поездами везли мешки свинцовой охотничьей дроби для Чернобыля. И только тогда ситуация начала улучшаться. Свинец поглощает радиацию - примерно в 10 раз ослабляет ее действие, ядерные реакции замедляются. Активная масса начала остывать, температура начала падать, и реактор наконец начал гаснуть. 

Город был разграблен мародерами, квартиры, магазины были опустошены любителями легкой наживы которые не побоялись угрозы радиации. Особенно пострадали госпитали, были взломаны больничные сейфы, в первую очередь уносили наркотики и другие востребованные лекарства. Солдатам было дано указание расстреливать мародеров на месте, но брат говорил что этот приказ ни разу не был применён. Никто не ставил это имущество выше человеческой жизни пусть бы даже и уголовных элементов, мародеров не трогали. Из-за не очень спокойной  обстановки солдаты каждую ночь посменно ночевали в оставленном во дворе бронетранспортёре.   

В одну из ночей, брат ночевал в свою смену на дворе в БТР, и вдруг услышал стук по броне. Перепугался, из города давно всех эвакуировали, никого живого давно не встречали, кто мог это быть. Вылез из люка, возле машины стоит дедушка:

- Сынку, цыгарок (сигарет) не буде?

- Будет, дедушка, а как вы здесь оказались? Эвакуировали же всех. Радиация!

- Та моя бабушка лежит, болеет, когда всех эвакуировали, она не смогла встать так и я с ней остался.

- А что же вы едите, продуктов нигде нет?

- Та шось було, но уже поели, заканчивается.    

Брат по рации вышел на свое командование сообщил о необходимости эвакуации 2 человек и прибывшая машина скорой помощи забрала дедушку с бабушкой из Припяти. 

По правилам нахождения в радиоактивной местности брата и его взвод должны были сменить через неделю...

Никто этого не сделал, сообщали что пока некем заменить, просили побыть еще. Брат выяснял с ротным командиром когда думают присылать подмену, ротный отбивался - на весь Чернобыль 3 офицера связи, никого на замену нет. В общей сложности вместо недели мой брат пробыл месяц, сменили его только когда он начал терять сознание и начала идти горлом кровь... Сначала несколько дней перед глазами вставали пятна, сетки, подобие галлюцинаций, потом зрение начало терять цветность, все выглядело то одинаково жёлтым то каким то ещё. Потом начались провалы сознания, а что было дальше брат говорит не помнит. Из Припяти вертолетом он был доставлен сначала в госпиталь Чернобыля а затем через две недели в радиологическое отделение военного госпиталя в Киеве. Ни как доставляли вертолётом, ни чернобыльский госпиталь он уже не помнил, в сознании отдельными отрывками появляется намного позже только Киевский госпиталь.  

Диагноз поставленный в Киеве - лейкемия (лучевая болезнь, рак крови, белокровие - называть как угодно, результат один). Маме сообщили и попросили приехать в Киев, в госпитале вышел врач и сказал - у вашего сына белокровие, он умирает, мы даем ему жизни месяц, может два от силы, мы ничего не можем сделать. Мама говорит - все что я помню, это как перед глазами поплыли стены. Лечащий врач был врачом лечившим спасшихся моряков с затонувшей атомной подлодки Комсомолец, приехал лечить чернобыльцев из Ленинграда. Он говорил: "ребята я знаю что делать с локальным радиоактивным облучением, то что случается на атомных подлодках, как лечить ваше общее облучение, мы не знаем". Брат говорит, что кроме витаминов им больше ничего не давали. Всех чернобыльцев направляли в одну палату - облученные, они были вместе, отдельно от других. В той же палате уже были ранее прибывшие ребята-вертолетчики, гасившие огонь Чернобыля мешками со свинцом. Им были даны инструкции на какой высоте пролетать над жерлом станции и на какое время можно задерживаться для прицеливания, но ребята видели что мешки при этих условиях в цель не попадают, гасить не удается и они начали, нарушая инструкции, рисковать, спускаться ниже и задерживаться дольше, один летчик спустился слишком низко - потерял сознание от радиации, его вертолет упал в реактор и сгорел. Остальные двое попали в госпиталь в ту палату, где позже оказался и мой брат. На момент когда Колю положили в палату один из вертолетчиков умер, а второй уже не вставал с кровати. Брат говорит что сейчас как физик понимает, если бы не все те молодые ребята солдаты сделавшие тогда все что могли, взрыв на ядерной станции мог стать катастрофой планетарного масштаба. 

Вспоминали, что каждое утро начиналось одинаково - ничем не лечили, никаких лекарств кроме самых простых поддерживающих не давали, и они отсылали кого-нибудь за водкой. Каждый день ящиками. Врач говорил: "они пьют с утра до вечера, каждый день, но ни одного пьяного - психологический шок и ужас от пережитого, спиртное их не берет они не пьянеют".

Мама, услышав вердикт врача, пыталась что-то делать, наши дальние родственники из Канады, узнав о Чернобыльской трагедии, написали нам, прислали приглашение для Коли приехать в Канаду, где медицина на очень хорошем уровне, они договорились, были люди готовые брата там бесплатно пролечить, и мама начала оформлять документы на выезд. Но в соответствующих инстанциях ей отказали - "ваш сын и его взвод обеспечивали связь Щербицкому (В.В.Щербицкий был первым секретарем ЦК Коммунистической партии Украины на тот момент), через него шла секретная государственная информация, мы не можем его выпустить". Мама говорила: "какое это имеет значение, мой сын умирает?" Ей сказали: "нет". Мама всю жизнь была в руководстве одного учебного заведения в нашем городе, была членом партии с огромным стажем, парторгом, она привыкла решать все проблемы. Взяв партбилет мама пошла в обком - областной комитет партии, объясняла там ситуацию: "вот я член партии с такого-то года, вот что с моим сыном, помогите мне", но они сказали: "мы ничем не можем вам помочь".

Мама вернулась домой ничего перед собой не видя, не глядя отправила партбилет в мусорник. Сегодняшним людям не понять этого - чем тогда была Компартия и членство в ней, чем был партбилет, для людей в то время. От этого могла зависеть работа, продвижение, иногда свобода и жизнь. Тогда, впервые, моя неверующая мама стала на колени, она начала молиться Богу чтобы Он сохранил Коле жизнь. Идти больше было некуда.

Через две недели, когда она в очередной раз приехала в госпиталь, пришел врач, сказал: "я не знаю что происходит, может молодой здоровый организм, но по анализам уровень белокровия, белых кровяных телец в крови вашего сына падает, и я не знаю почему. Будем наблюдать дальше, но его состояние лучше, похоже он выздоравливает".

Мой брат сейчас жив, мама всю жизнь молится за него. Катастрофа Чернобыля стала одновременно и трагедией в нашей семье, но и в то же время можно сказать благословением, вся наша семья пришла к Богу.

Не знаю о чем думают люди, имеющие ностальгию по советскому строю, Бог им судья..

Кстати о В.В.Щербицком, в 90-м году он умер, по официальной версии от сердечного приступа, 16 февраля. Но также существует и другая версия его смерти. 17 февраля Щербицкий должен был давать показания по делу его действий во время Чернобыльской трагедии. По этой другой версии накануне дачи показаний Щербицкий застрелился...

Елена Суховарова