В первом веке нашей эры в стране, давшей начало христианству, были широко распространены два противоположных мнения о природе человеческой личности: классическое еврейское и классическое греческое.

С еврейской точки зрения человек представлялся единым целым, и надежда на жизнь после смерти зависела от воскресения всего человека.

В греческом понимании человек обладал двойственной природой, и надежда на жизнь после смерти зависела от бессмертия, свойственного духовной части человека.

Об этом четко писал Х. Уилер Робинсон: «Еврейская идея личности говорит о живом теле, а не (как греческая) о воплощенной душе» [1]. Такие библейские слова, как сердце, душа, дух и плоть «просто представляют различные аспекты единства личности» [2]. Живая душа является целым человеком.

Начиная с завоеваний Александра Македонского, греческое мышление распространилось по всему Средиземноморью и имело сильное влияние даже на еврейское мышление, не только в диаспоре, но и в Палестине. Результатом стало то, что иудаизм разработал ряд доктрин о природе человека и загробной жизни, представленных различными еврейскими религиозными течениями того времени.

Саддукеи, чей библейский канон ограничивался Пятикнижием Моисея, не верили в жизнь после смерти. Благословение Господа заключалось только в долгой жизни и процветании, а также в многочисленных потомках. Это была достаточно удовлетворительная доктрина для аристократов, хорошо устроенных в этой жизни.

Ессеи верили в нечто вроде переселения душ.

Фарисеи верили в воскресение из мертвых в начале Мессианской эры. Эта идея наиболее ярко выражена в двенадцатой главе книги Даниила. Но многие фарисеи комбинировали эту надежду с верой в бессмертный дух человека, который помещен в тело во время жизни, отделяется от тела после смерти и воссоединится с ним при воскресении.

Эта последняя точка зрения все еще распространена сегодня как среди евреев, так и христиан, синтезируя понимание Еврейских Писаний с классической греческой философией. Возлагаем ли мы надежду на жизнь после смерти в виде бессмертного духа, который выживает независимо от умирающего тела? Или же мы надеемся на чудо Божие, воскрешающее всего человека, оживляющее наши тела?

Согласно логике кажется, что эти две точки зрения несовместимы, потому что если наши личности могут выжить без тел, тогда какая нужда в воскресении? Зачем снова обременить счастливый дух телом, если он прекрасно может обойтись и без него? И что несет ответственность за грех: дух или тело? Раввины бились над решением таких вопросов.

Как Иешуа и его ученики относились к этим вопросам? Иешуа ясно учил о воскресении мертвых, в отличие от саддукеев. Грешит весь человек, наказывается или вознаграждается весь человек, весь человек умирает и воскресает из мертвых. В смерти, которую Иешуа называет сном, человек находится в бессознательном состоянии.

22 глава Евангелия от Матфея повествует о диспуте Иешуа с различными еврейскими партиями, среди которых были и саддукеи. Они предложили ему загадку: «Если женщина выходит замуж за семь братьев подряд, каждый из которых в свою очередь умирает, то чьей женой она будет в воскресении?» (Матфея 22:23-28). Иешуа предварил свой ответ упреком: «Заблуждаетесь, не зная Писаний, ни силы Божией». Он поддерживает учение о воскресении, ссылаясь на Исход 3:6: «Я Бог Авраама, и Бог Исаака, и Бог Иакова. Бог не есть Бог мертвых, но живых» (Матфея 22:29-33).

В Евангелии от Иоанна Иешуа неоднократно заявляет, что воскресение зависит от веры в него: «Я есмь воскресение и жизнь; верующий в Меня, если и умрет, оживет» (Иоанна 11:25). Вторя двенадцатой главе Даниила, Иешуа сказал, что наступает время, когда все, находящиеся в гробах, услышат глас «Сына Человеческого» (так он называл себя) «и изыдут творившие добро в воскресение жизни, а делавшие зло - в воскресение осуждения» (Иоанна 5:25-29). Но до тех пор смерть является «сном» (Иоанна 11:11).

С другой стороны, если человек предназначен для Божественного наказания, то наказывается все его существо: «И не бойтесь убивающих тело, души же не могущих убить; а бойтесь более Того, Кто может и душу и тело погубить в геенне» (Матфея 10:28).

Такие фразы выявляют некоторое влияние греческой формы выражения, но все заявление явно противоречит греческой точке зрения. Когда Иешуа говорил в переносном смысле, его язык иногда содержал нечто вроде дуалистического выражения, но в конце его мысль полностью соответствовала классической еврейской концепции человека. Окончательное уничтожение распространяется и на душу, и на тело.

Греки и те, кто находился под их влиянием, считали дух добром, а плотское тело - злом. Раввины обычно придерживались своего рода нравственного дуализма: человек создан с добрыми наклонностями (ецер hатов) и злыми наклонностями (ецер hара), последние находятся под контролем Торы. Опять же, Иешуа рассматривал зло, как нечто заражающее человека в целом, хотя человечество не было полностью злым: «Итак если вы, будучи злы, умеете даяния благие давать детям вашим...» (Матфея 7:11). Но зло находится в сердце: «...исходящее из человека оскверняет человека. Ибо извнутрь, из сердца человеческого, исходят злые помыслы, прелюбодеяния, любодеяния, убийства, кражи, лихоимство, злоба, коварство, непотребство, завистливое око, богохульство, гордость, безумство, - все это зло изнутри исходит и оскверняет человека» (Марка 7:20-23).

Ученики и апостолы Иешуа в течение первых нескольких поколений также сохранили классическое еврейское понимание человеческой природы, хотя иногда они облекали его в метафоры, заимствованные у эллинистического мира и его способы выражения. Они могли говорить о «теле, душе и духе», но только как об аспектах единой личности, а не об отдельных единицах, способных самостоятельно сознательно существовать.

Так же и Павел мог молиться: «Сам же Бог мира да освятит вас во всей полноте, и ваш дух и душа и тело во всей целости да сохранится без порока в пришествие Господа нашего Иисуса Христа» (1Фессалоникийцам 5:23). Надежда Павла была прочно укоренена в его вере в воскресение тела. Классическим примером его учения по этому вопросу является 15 глава Первого послания Коринфянам. В ответ на вопрос: «Как воскреснут мертвые? В каком теле придут?» Павел отвечает: «То, что ты сеешь, не оживет, если не умрет. И когда ты сеешь, то сеешь не тело будущее, а голое зерно, какое случится, пшеничное или другое какое; но Бог дает ему тело, как хочет, и каждому семени свое тело... Так и при воскресении мертвых: сеется в тлении, восстает в нетлении... не все мы умрем, но все изменимся вдруг, во мгновение ока, при последней трубе...» (1 Коринфянам 15:35-50). Воскрешенное тело хотя и будет отличаться от нашего нынешнего тела, но будет узнаваемым.

Павел настаивал на том, что грех и зло – состояние всех людей: «Как Иудеи, так и Еллины, все под грехом» (Римлянам 3:9). Это греховное состояние каким-то образом заразило весь человеческий род в результате инфицирования первого человека: «Одним человеком грех вошел в мир, и грехом смерть» (Римлянам 5:12), «Ибо возмездие за грех - смерть, а дар Божий - жизнь вечная во Христе Иисусе, Господе нашем» (6:23). Именно эта «болезнь» заставляет нас грешить, несмотря на наши благие намерения (Римлянам 7:7-20).

Тем не менее, Новый Завет настаивает, что каждый человек должен взять на себя ответственность за свои проступки: «В искушении никто не говори: Бог меня искушает; потому что Бог не искушается злом и Сам не искушает никого, но каждый искушается, увлекаясь и обольщаясь собственною похотью» (Иакова 1:12-15).

Итак, еврейская концепция человека продолжает свое существование в Новом Завете, хотя иногда облаченная в греческую форму. Человек является единым целым, которое в результате смерти перестает существовать. Он живет, умирает, и воскресает как единое существо, он грешит и обретает спасение как единая, целостная личность – «тело, душа и дух».

«Когда Бог собирался вдохнуть жизнь в тело Адама, Он сказал: "Какое место в теле человека Я должен выбрать, чтобы передать через него жизнь? Рот? Нет, он будет использовать его для злословия своего соседа. Глаза? Нет, он будет использовать их для вожделения и искушения. Уши? Нет, он будет слушать клевету и богохульство. Я вдохну жизнь", - сказал Бог, - "через ноздри, потому что как ноздри распознают нечистое и стремятся только к благоуханию, так благочестивый человек будет избегать беззакония, чтобы оставаться верным только словам Торы"» (Мидраш hагадоль 1:74).

 

Роберт М. Джонстон

Перевод с английского Александры Обревко

 

[1] H. Wheeler Robinson, The Christian Doctrine of Man, 3rd ed. (Edinburgh: T. & T. Clark, 1958), p. 27.

[2] Там же.