Праздник Пейсах в Евангелиях.
На основании вышесказанного очевидно, что слова о приготовлении Пасхи, записанные в Евангелии от Марка 14:12-16 явно не говорят о намерении Иисуса принять участие в церемонии заклания Пасхального агнца в Храме.
«В первый день опресноков, когда заколали пасхального агнца, говорят Ему ученики Его: где хочешь есть пасху? мы пойдем и приготовим. И посылает двух из учеников Своих и говорит им: пойдите в город; и встретится вам человек, несущий кувшин воды; последуйте за ним и куда он войдет, скажите хозяину дома того: Учитель говорит: где комната, в которой бы Мне есть пасху с учениками Моими? И он покажет вам горницу большую, устланную, готовую: там приготовьте нам. И пошли ученики Его, и пришли в город, и нашли, как сказал им; и приготовили пасху». В Евангельском тексте говорится о том, что ученики спрашивают Иисуса о месте приготовления Пасхи. Если бы слова «приготовить пасху» подразумевали заклание агнца, то вопрос о месте бы не поднимался.
К тому же закон, записанный в книге Второзаконие 16:5, запрещает вкушать Пасхального агнца в жилом помещении, а Иисус направляет своих учеников не на Храмовую гору, а в чей-то дом. Более того, Евангелие продолжает повествование следующими словами «Когда же настал вечер, Он возлег с двенадцатью учениками» (Матф.26:20). Евангелист Лука, описывая эти события, цитирует следующие слова Иисуса: « И когда настал час, Он возлег, и двенадцать Апостолов с Ним, и сказал им: очень желал я есть с вами сию пасху прежде Моего страдания, ибо сказываю вам, что уже не буду есть ее, пока она не совершится в Царствии Божием» (Луки 22:14-16). Из слов Иисуса становится ясно, что под словами «есть пасху» ни в коем случае не следует понимать вкушение Пасхального Агнца, ибо ни о каком заклании агнцев в царствии Божьем в учении Иисуса речи быть не может. Очевидно, что под словом «Пасха» следует понимать ни что иное, как Пасхальный Седер.
Процитированные выше слова «В первый день опресноков, когда заколали пасхального агнца» очерчивают одну из самых серьезных проблем в интерпретации Евангелий. Слова, записанные в Евангелии от Марка 14:12 а также в Евангелии от Луки 22:7 противоречат записанному в Торе «... в первый месяц, в четырнадцатый день месяца вечером Пасха Господня; и в пятнадцатый день того же месяца праздник опресноков Господу...» (Левит 23:5-6). Этот факт говорит о том, что во времена Второго Храма существовали определенные традиции, отличавшиеся от практики, описанной в книгах Исход и Левит. Это, прежде всего связано с тем, что заповедь в книге Левит 23:5-6 берет за основу исторический исход из Египта, когда в ночь 14 Нисана народ заколол агнца и, помазав косяки дверей домов его кровью, покинули эти дома на следующий день. В отличие от ситуации, представленной в книге Левит, заповедь в книге Второзаконие 16:4 подчеркивает другой аспект: «не должно находиться у тебя ничто квасное во всем уделе твоем в продолжение семи дней». По мнению раввинов это означает, что квасное необходимо убирать из дома. Вот почему, согласно свидетельству Флавия, в эпоху Второго Храма опресночная неделя фактически начиналась одновременно с праздником Пасхи.
Об этом свидетельствует и Мишна. Трактат Песахим начинается со слов «В ночь на четырнадцатое Нисана совершают поиск квасного в доме при свете светильника». Если это так, то поиск квасного начинался 13-го нисана, и уже к моменту принесения полуденной хлебной жертвы квасного в домах уже не было, но опресноки, как об этом пишет Иерусалимский Талмуд не вкушали до наступления вечера 14-го Нисана. Это означает, что ученики пошли искать место для проведения Пасхи еще 13-го Нисана. Вавилонский Талмуд цитирует барайту (высказывание ранних мудрецов), которая говорит о том, что арендовать помещение для проведения Пасхального Седера было привычным делом. При этом на арендатора возлагалась обязанность по удалению квасного из помещения.
Этот факт явно противоречит аргументации, к которой прибегают православные богословы, в своей полемике с католиками. Дело в том, что в православной Евхаристии, используется обычный квасной хлеб. При этом православные апологеты говорят о том, что Евангелия используют греческое слово артос, означающее обычный хлеб, тогда как опреснок по-гречески акзюма. Дело в том, что слово акзюма буквально означает «без закваски» и относится не только к хлебу. Когда Тора говорит о том, что ничего квасного не должно быть, то имеются виду все продукты, способные к брожению. А потому, если последняя вечеря Иисуса, как то утверждают многие православные богословы, - это первая Евхаристия, да еще и с квасным хлебом, то у учеников были бы серьезнейшие проблемы с хозяином верхней горницы, которого могли судить за нарушение одной из самых главных заповедей праздника Пейсах.
Вот почему для того, чтобы представить себе полную картину описанных в Евангелиях событий, знания одного греческого текста недостаточно. К примеру, русский перевод Марка 14:12 гласит: «В первый день опресноков, когда заколали пасхального агнца говорят Ему ученики Его: где хочешь есть пасху? мы пойдем и приготовим». Из русского перевода (а подобным образом текст переводится и в некоторых английских изданиях) следует, что ученики начали готовить последнюю вечерю в тот день, когда заколался пасхальный агнец, то есть 14-го Нисана. В этом случае выходит, что распятие имело место в исходу 15-го Нисана, что явно противоречит записанному в Евангелии от Иоанна. Проблема заключается в том, что греческое выражение каи тэ протэ хэмера представляет собой словосочетание союза каи (и); артикля тэ, числительного протос (первый) и существительного хэмера (день) в дательном падеже. Греческий датив может переводиться по- разному. Синодальная Библия дает одни из вариантов перевода: «в первый день опресноков». Однако возможен и следующий альтернативный перевод: «к первому дню опресночному, в который заколали пасхального агнца». Данный вариант перевода демонстрирует альтернативную трактовку событий. В этом случае подготовка Вечери происходит в канун праздника пасхи, то есть 13-го а не 14-го Нисана. Это уже не противоречит хронологии событий, отображенной в Евангелия от Иоанна, а также согласуется с еврейской традицией подготовки к Пейсаху, корнями уходящую в заповедь книги Второзаконие.
Пасхальный Седер и Пасхальная жертва в ранней Раввинистической литературе.
Как уже ранее упоминалось, в эпоху второго храма складываются две параллельные пасхальные традиции: Храмовая и домашняя. Вторая приобретает особое значение в связи с ростом еврейской диаспоры к I в. н.э. Многие евреи, живущие за пределами Иудеи, не могли прийти на Пейсах в Иерусалим, а потому совершали дома Пасхальную трапезу, называемую Седер. Несмотря на внешнее сходство между Седером и ритуалом вкушения Пасхального агнца, эти два действия абсолютно разные. Согласно заповеди из 12-й главы книги Исход, Пасхальный агнец должно было есть с мацой и горькими травами, а главным элементом Пасхального Седера являлось выпивание четырех чаш вина, о котором нет никакого упоминания в Торе. Более того, Пасху Господню следовало есть с поспешностью с посохами в руках и с обувью на ногах (Исход 12:11), а на Седере необходимо было возлежать. Таким образом мы видим, что вкушение агнца и Cэдэр не могли проходить одновременно.
И действительно, в 10 главе Мишны Песахим говорится о том, что Пасхальный Седер начинался сразу же в начале при наступлении вечера 14-го Нисана. Если это так, то Пасхальный агнец не мог быть принесен в это же самое время. Как обсуждалось выше, для того, чтобы вкусить агнца народ должен был находиться на Храмовой Горе, а не в своих домах. Проблема в том, что многие библейские переводы не совсем точно передают смысл стиха 6 в 12-й главе книги Исход: «...и пусть он хранится у вас до четырнадцатого дня сего месяца: тогда пусть заколет его все собрание общества Израильского вечером». Еврейское словосочетание бейн аравим буквально означает «между вечерами». Понимание этой вызывает многочисленные споры среди библейских переводчиков и комментаторов. Однако, ясным является то, что агнца не следовало заклать сразу же вечером.
Пятая глава Мишны Песахим передает эту традицию следующим образом: «Вечерняя жертва всесожжения заколается в 8,5 часов и приносится в 9,5 часов. В Пейсах же вечерняя жертва заколается в 7,5 часов и приносится в 8,5 часов... Если же Пейсах приходится на пятницу, то вечерняя жертва заколается в 6,5 и приносится в 7,5 часов, а пасхальная жертва – сразу после этого». Иными словами, Мишна говорит о распорядке ежедневной жертвы, во время которой согласно заповеди Торы приносятся два агнца: один - вечером, другой - утром (Исход 29:39-42). Согласно записанному в первой главе книги Бытие, день начинался с захода солнца вечером, и поэтому в еврейской традиции счет дневных часов велся от восхода солнца. Таким образом, в пятницу вечерняя жертва заколалась и приносилась с 12:30 по 13:30 по современным часам для того, чтобы было достаточно времени на заколание и испечение пасхального агнца, так как заход солнца по современным часам выпадал на 17:00.
Данные сведения полностью опровергают теорию, популярную в некоторых псевдо-мессианских группах. По мнению их последователей, слова евангелиста Луки «День тот был пятница (по-гречески день приготовления), и наступала суббота» (Луки 23:54) относятся не к шестому дню недели, а к дню приготовления к Пейсаху. Как следует из Мишны в день приготовления к Пейсаху, 13 Нисана, из домов уносили квасное, естественно в этот день агнца заклать не могли. Еврейская традиция не считает Пейсах субботним днем и разрешает в этот день многие работы. А потому, только когда Пейсах попадает на шестой день недели, вечерняя жертва переносится практически на послеполуденные часы, чтобы было достаточно времени для того, чтобы до захода солнца можно было испечь агнца на огне.
Удивительно, что Евангелие от Луки, описывает смерть Иисуса на Голгофе буквально по часам: «Было же около шестого часа дня, и сделалась тьма по всей земле до часа девятого: и померкло солнце, и завеса в храме разодралась по средине. Иисус, возгласив громким голосом, сказал: Отче! в руки Твои предаю дух Мой. И, сие сказав, испустил дух» (Луки 23:44-46). Таким образом, сопоставляя традицию, изложенную в Мишне с Евангельским повествованием, можно видеть, что время смерти Иисуса буквально совпало со временем принесения вечерней жертвы и закланием Пасхального агнца. Подобное описание дает также и Матфей в своем Евангелии, добавляя, что по смерти Иисуса случилось землетрясение, от которого расселись камни могил, расположенных на склоне Масличной горы прямо напротив Храмовой горы, где народ должен был печь закланных пасхальных агнцев. Очевидно, что в этот предвечерний час в силу подобных обстоятельств вечернее жертвоприношение и заклание Пасхального агнца были сорваны.
Пасхальный Седер и Евангельское повествование.
Проанализировав информацию о Пасхальных традициях, существовавших в эпоху Второго Храма, мы получаем возможность реконструировать хронологию событий последних дней жизни Иисуса, разрешив при этом кажущееся противоречие между повествованием, содержащимся в Евангелии от Иоанна и в Синоптических Евангелиях. 13 Нисана – ученики арендуют комнату в Иерусалиме и приготавливают в ней Пасхальный Седер. Вечер, наступление 14 Нисана – Иисус возлег со своими учениками для совершения Седера. Утро 14 Нисана – Иисус арестован и приведен на суд в Синедрион, а потом к Пилату. После полудня 14-го Нисана – Иисуса ведут на распятие. 9-й час (3 часа дня), два часа до захода солнца – наступает смерть Иисуса.
Из выше сказанного однозначно следует, что выражение «Когда же настал вечер, Он возлег с двенадцатью учениками» (Матф. 26:20), говорит о том, что Иисус с учениками совершал традиционный еврейский Пасхальный Седер. Изучая 10-ю главу трактата Песахим, можно увидеть многочисленные параллели между описанием Седэра в Мишне и Евангельским текстом.
В частности, глава начинается словами: «Даже беднейший в Израиле должен есть на Седере только возлежав». Под возлежанием понимают положение, когда каждый участник Седера облокачивается о правую сторону своего товарища. Таким образом становятся понятными, слова, записанные в Евангелии от Иоанна 13:23, где говорится, что «один из учеников Его, которого любил Иисус, возлежал у груди Иисуса». Здесь Иоанн говорит о себе, то есть, во время Седера он находился справа от Иисуса. Евангелие от Иоанна так же говорит о том, что Иисус подал хлеб Иуде. Подобное возможно только в том случае, если Иуда находился слева от Иисуса и Иисус подает ему хлеб свободной правой рукой.
Обычай возлежать или облокачиваться за трапезой не является библейским и даже семитским. Его корни уходят к пиршествам римских патрициев и, скорее всего, заимствованы оттуда. Иерусалимский Талмуд говорит о том, что возлежание во время Седера является свидетельством того, «что для рабов обычай был есть стоя, а они перешли от рабства к свободе». Таким образом, иудаизм использует традиции римской знати и придает им иной смысл. Несмотря та то, что последние трактаты Иерусалимского Талмуда были завершены в IV веке, мы видим, что и в Мишне и в Евангелиях упоминается традиция возлежания. Это говорит о том, что Иисус не возражает против разумного использования традиций Пасхального Седера, которые развились в иудаизме времен Второго Храма.
Подобное можно сказать и об употреблении вина. Как уже было замечено, в ритуале вкушения пасхального агнца, описанном в 12-й главе книги Исход, не упоминается ничего о вине. Вино за трапезой также является обычаем, принятым у древнеримской знати. Однако раввинская традиция использует вино, как основной элемент Пасхального Седера, в течение которого выпиваются четыре чаши, суммарным объемом как минимум в один лог (0,3 литра). Иерусалимский Талмуд цитирует мнение Рабби Ионаннана бет Закхаи, современника Павла и Иоанна, основателя школы Таннаев после разрушения Храма. Он говорит, что каждая чаша соответствует действию Бога по вызволению Израиля из египетского рабства, (Исход 6:6-7). «я Господь, и выведу вас из-под ига Египтян, и избавлю вас от рабства их, и спасу вас мышцею простертою и судами великими; и приму вас Себе в народ». Таким образом каждая чаша представляет следующие божественные деяния: выведение из Египта, избавление из рабства, спасение и принятие в народ.
В своем повествовании о Последней Вечере Евангелист Лука описывает последовательность действий, которая отличается от традиционного порядка причастия или Вечери Господней, существующего в христианских церквах. В отличие от Матфея, который пишет о том, что Иисус сначала преломляет хлеб, а потом берет чашу, Лука сначала упоминает чашу, потом – хлеб, а затем снова говорит о чаше. «И, взяв чашу и благодарив, сказал: примите ее и разделите между собою... И, взяв хлеб и благодарив, преломил и подал им, говоря: сие есть тело Мое, которое за вас предается; сие творите в Мое воспоминание. Также и чашу после вечери, говоря: сия чаша есть Новый Завет в Моей крови, которая за вас проливается» (Луки 22:17-20).
В словах «чашу после вечери» содержится прямой намек на конкретную традицию Пасхального Седера вкушать пищу после второй чаши. Евангелист Матфей в своем повествовании о той ночи так же пишет: «И когда они ели, Иисус взял хлеб и, благословив, преломил» (Матфея 26:26). В рассказе обоих Евангелистов содержится конкретное упоминание еще одной традиции Пасхального Седера, о которой говорится в 10 главе трактата Песахим, преломлять хлебную закуску после еды. В поздней Аггаде эта «хлебная закуска» стала называться по-гречески афикоман, десерт. В тексте Мишны афикоман, представлявший в то время горсть фиников, упоминается в контексте вкушения пасхального агнца. Согласно сказанному в Трактате Песахим, пасхального агнца, которого ели на храмовой горе, нельзя было заедать афикоманом. Что же касается преломляемой «хлебной закуски», то она на иврите называется пат. Тем самым отличается от слова маца которая так же естся с горькими травами во время Седера.
Употребление небольшого количества хлеба с целью оставления особого послевкусия является еврейской традицией, сохранившейся по сей день в среде сефардских евреев, проживавших в Северной Африке. Иными словами, праздничная трапеза, предшествовавшая закланию пасхального агнца, представляла собой слияние разных традиций, как римских, так и исконно еврейских. На основании Евангельских текстов мы видим, что Иисус берет эти традиции и наделяет их иным значением. В его учении преломляемая для послевкусия хлебная закуска является символом его ломимого тела, которое надо было вкушать для воспоминания о нем (Луки 22:19).
Данная символика является чрезвычайно важной. Как уже было обосновано ранее, на Последней Вечере Иисуса не было и не могло быть Пасхального агнца. После смерти Иисуса, его последователи продолжали вкушать Седер, не принимая участия в заклании агнца, несмотря на то, что Храм еще существовал. Именно к ним обращены слова Раббана Гамлиеля (Гамалиила), записанные в 10-й главе трактата Песахим: «Кто не говорит о трех вещах: агнце, маце и горьких травах, не исполнил заповеди». Многие исследователи, находят этих словах самое раннее свидетельство полемики между фарисеями и последователями Иисуса из Назарета. Иными словами, в этом отрывке из Мишны лидер фарисеев критикует последователей Иисуса за то, что они не участвуют в ритуале вкушения агнца в Храме и, соответственно, не исполняют заповеди о Пейсахе. Это наблюдение крайне важно в силу того, что многие христианские исследователи ошибочно считают, что во время Последней Вечери Иисус сначала совершил с учениками пасхальное жертвоприношение, а затем, преломив хлеб, присвоил хлебу символику своего ломимого тела. Согласно мнению Павла, процитированному выше, с которым согласны все христиане, Пасхальная жертва является символом Голгофской жертвы Иисуса. В этом случае если Иисус с учениками приносили Пасхальную жертву, то в умах многих отцов церкви хлеб и Пасхальный агнец в одном ритуале символизируют одно и то же. Таким образом месса, проходящая в католической церкви с преломлением хлеба, рассматривается как аналог и заместитель жертвоприношения, проходившего в Иерусалимском храме. Вот почему взгляд на Последнюю Вечерю, как на традиционный пасхальный Седер, не отвечает интересам ни раввинов, ни католических апологетов. Для первых признание этого факта будет означать существование общих иудео-христианских корней; для вторых же – это полный подрыв основ теологии преемственности, на которой зиждется идея церкви и церковного священства, как правопреемников Иерусалимского Храма.
Однако же Евангельские повествования о Последней Вечере однозначно говорят о том, что Иисус не имел никакого намерения создать ритуал, в котором бы имело место замещение чего либо. Все, что делал Иисус – это взяв обычную народную традицию, он извлек из нее духовный урок. В отличие от жертвоприношения Пасхального Агнца в Храме, в домашнем Пасхальном Седере не было ничего сакрального. Иными словами, Седер не требует никакого особого священнодействия, в котором были бы задействованы Священники, потомки Аарона. Ни к одному предмету, ни к одному действию на Седере не относится никакое ограничение, подобное тому, что касается святых определенных предметов на территории Храма. Именно по этой причине раввины постоянно приписывали этим предметам различные символы. К примеру, как уже было сказано, Рабби Иоханнан бен Закхаи считал, что четыре чаши символизируют, действия Бога описанные в Исх. 6:6-7. Иерусалимский Талмуд цитирует также Рабби Леви, который считает, что четыре чаши символизируют четыре царства, Вавилон, Мидо-Персию, Грецию и Рим, предшествующие царству Божьему, о которых сказано во второй главе книги Даниила. Талмуд цитирует и других раввинов, каждый из которых предлагает свою символику того или иного аспекта Седера. А потому, Иисус не сделал ничего принципиально нового, приписав второй чаше, которая выпивалась на Седере, значение своей проливаемой крови во искупление от грехов. Тем самым, его символика была, чем-то схожа с символикой, предложенной Рабби Иоханнаном, который считал, что вторая и третья чаши символизируют избавление и искупление.
Сопоставляя Евангельские повествования Матфея, Луки и Иоанна с порядком Пасхального Седера, описанного в Мишне, можно реконструировать события, происходившие в ночь перед распятием во время Последней Вечери. Согласно записанному в 13-й главе Евангелия от Иоанна, Вечеря начиналась с омовения ног. В Мишне ничего не сказано об этом ритуале, однако Вавилонский Талмуд говорит о том, что в Бейт Мидраше (Раввинской школе, где изучается Тора) лучший ученик, сидящий всегда справа от учителя поливает ему на руки для омовения. В Современной Пасхальной Аггаде Седер всегда начинается с омовения рук. Мишна не упоминает этого, по видиму из-за того, что омовение является обязательной частью любой трапезы. Тем не менее, знание о порядке омовения рук на Седере в Бейт Мидраше помогает объяснить причину, по которой мать сынов Зеведеевых, просила Иисуса именно перед Пейсахом, чтобы один из ее сыновей сел у Него по правую руку (Матфея 20:20-21). Для того, чтобы остановить никому не нужное соперничество Иисус идет на радикальный шаг, омывая ноги всем Своим ученикам.
Как уже было замечено ранее, Лука в 22-й главе своего Евангелия упоминает две чаши с вином. Действительно, согласно сказанному в Мишне после первой чаши ели трапезу. Во время трапезы листья латука и петрушки макаются в соленую воду. Так же вкушается маца с горькими травами и сладкая смесь, называемая харосет. В конце трапезы преломляют хлеб. На основании написанного в Евангелиях от Матфея 26:21-26 и Марка 14:18-22 Иисус со своими учениками сначала ели трапезу, а затем Иисус взяв хлеб, преломил его. Лука же, говоря о чаше в 17-м стихе 22-й главе описывает одну важную деталь: «взяв чашу и благодарив, сказал...». Согласно записанному в Мишне после размешивания первой чаши с вином произносят славословия. В современной Аггаде этот обряд называется Киддуш. Таким образом мы видим, что Лука конкретно говорит о первой чаше выпиваемой на Седере. После этого в 20-м стихе той же главе Лука говорит о «чаше после вечери». Это вторая чаша, которая выпивалась после преломления хлеба. Именно ее Иисус использует для того, чтобы указать на символ пролитой крови на Голгофе.
После второй чаши начинают читать рассказ о событиях, произошедших в Египте. Слова этого рассказа есть и в тексте Мишны и они, в основном, сохранились в современной Аггаде. Однако же, согласно современной традиции трапеза и преломление хлеба происходят после второй чаши, тогда как чтение рассказа, называемое маггид, происходит после первой чаши. В этом заключается одно из больших различий между тем, как Пасхальный Седер подается в Мишне и в современной традиции. С точки зрения символики, эта разница не очень существенна. Согласно мнению Рабби Иоханнана, популярному в современном иудаизме, вторая чаша символизирует избавления от рабства, а третья искупление крепкою рукою, то есть их значения весьма близки. Таким образом, мы видим, что Лука в своем Евангелии довольно детально воспроизводит нам картину Седера, показывая вкушение двух чаш из четырех, трапезу между ними, а также преломление «хлебной закуски».
Матфей в своем Евангелии дополняет картину происходящего словами: «И, воспев, пошли на гору Елеонскую» (Матф. 26:30). Согласно записанному в трактате Песахим, после третьей чаши пели так называемый Пасхальный Халлел. В книге Псалмов есть Паслмы со 110-го по 112-й озаглавленные по-русски «Алилуия». На иврите Халелу-Йя означает «славьте Господа». Буквально с иврита халел переводится как «славословие».
В пасхальные халелы так же входят Псалмы 116 и 117, но они поются после четверной чаши. Это во время Седера не всегда случается. Мишна упоминает о том, что после третей чаши участники Седера частенько засыпали. Согласно записанному в трактате Песахим, если все участники вечери уснули после третьей чаши, то Седер продолжаться не может. Именно это и случилось в Гефсиманском саду, когда ученики Иисуса, несмотря на его просьбы бодрствовать и молиться уснули крепким сном. На этом их Седер был прерван и начали стремительно развиваться события, приведшие Иисуса на Голгофу.
Александр Болотников,
Директор Научно-исследовательского Центра "Шалом",
Доктор богословия
Метки: Пасха, Песах, Пейсах, Пасхальный Сэдэр, Пасхальный Сэдэр и Тайная Вечеря
Изображение (источник): www.wikipedia.ru